21.09.2005 Интервью замминистра РФ по чрезвычайным ситуациям Юрия Воробьёва
Виталий Ушканов (ведущий программы)
У микрофона Виталий Ушканов. В эти полчаса мы говорим о том, что вас волнует, с людьми, которые принимают решения. Первый заместитель министра Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий Юрий Воробьев в нашей студии.

 - Юрий Леонидович, сфера вашей деятельности, в отличие от той же культуры или даже экономики, не располагает к каким-то рассуждениям, обобщениям. Поговорим о последних ЧП. Каждый день, увы, что-нибудь происходит. В Старой Руссе Новгородской области нашли два артиллерийских снаряда, в Челябинске снаряд обнаружили на строительстве жилого дома, в Свердловской области пожар на асфальто-битумном заводе из-за короткого замыкания. Вот самое трагичное сообщение: в Хакасии на шахте Северная на глубине 200 метров взорвался склад взрывчатки, два человека погибли. Но, правда, в последнем случае в Хакасии от помощи МЧС, как сообщает агентство REGNUM, руководство шахты отказалось. И у меня вопрос: в каких ситуациях отказаться от вашей помощи имеют право?

ВОРОБЬЕВ: Во многих случаях можно отказаться от помощи МЧС, потому что существуют различные уровни чрезвычайных ситуаций, они происходят в различных технологических средах. Например, шахты, добывающие предприятия создают, и финансируют, и содержат профессиональные спасательные формирования. Я их называю технологические спасательные формирования. Лучше этих специалистов никто в шахте помочь не может. Поэтому когда обращаются к нам за помощью, то чаще всего мы оказываем ее какими-то другими способами: вспомогательными технологиями, поддержкой уже на поверхности земли, доставкой различных ресурсов или оказанием помощи людям, которые находятся в других каких-то технологических переделах, на поверхности. В шахтах, как правило, работают горные спасатели. Именно поэтому и был отказ от помощи. Но помощь мы обязаны предложить.

 - Вы в помощи, если обращаются, не отказываете?

ВОРОБЬЕВ: Конечно, мы не отказываем, мы всегда предлагаем какие-то варианты помощи. Но в данном случае она не потребовалась.

 - Более глобальный вопрос. Вчера ваше министерство объявило об открытии своего постоянного представительства при Евросоюзе и НАТО. Это можно расценивать как серьезный шаг к созданию ЕвроМЧС, инициатором которого в свое время была Россия?

ВОРОБЬЕВ: Она не только была, но и остается инициатором создания в Европе соответствующей структуры, которая могла бы серьезно, профессионально и в объединенном варианте изучать проблемы катастроф, бедствий, чрезвычайных ситуаций, прогнозировать их. А если потребуется ликвидация их, то применять эти объединенные ресурсы для их ликвидации. Очень часто при чрезвычайных ситуациях необходимы высокие технологии, которыми не все страны располагают. И у разных стран есть разные технологии. Вот это многообразие технологий, технологий спасения, помощи людям, конечно, должно быть применено немедленно. Поэтому такая интеграция необходима. Мы и предложили в свое время создать ЕвроМЧС, это условное, конечно, название. Создать, одним словом, европейскую организацию с участием России, которая могла бы использовать высокие технологии европейских стран и России для оказания помощи людям.
Что касается этих представительств, то, конечно же, наше представительство в Евросоюзе и НАТО позволит продвинуть эту идею. Но это не является знаком, что уже что-то там образовалось такое. К сожалению, пока этого не произошло.

 - Для создания этой структуры, я так понимаю, нужны будут и деньги. Не хватит только опыта вашего министерства или каких-то идей, нужны будут деньги. Такие возможности финансовые есть у вашего министерства?

ВОРОБЬЕВ: Деньги платит тот, кто заказывает музыку. Поэтому если страны заинтересованы в создании и функционировании такой структуры, то, конечно, будут решены и вопросы финансирования. Россия ведь и сейчас платит свои взносы в некоторые международные организации, где изучаются и коллективно решаются проблемы безопасности.

 - Это не пустая трата денег?

ВОРОБЬЕВ: Конечно.

 - Сейчас немало идей и проектов, которые предполагают использование средств, накопленных в стабилизационном фонде. На ваш взгляд, возможно часть денег направить на укрепление служб, подразделений вашего министерства или на создание ЕвроМЧС?

ВОРОБЬЕВ: Я вообще не против, чтобы деньги поступали на укрепление нашего министерства откуда угодно, в том числе и из стабфонда, если это возможно. Я просто не хотел бы сейчас по этому поводу рассуждать, я не знаю, как эти деньги из стабфонда могут быть использованы в нашем случае, но мы, конечно, не отказались бы. Тем более что в следующем году решением Правительства Российской Федерации будет финансироваться обновленная Федеральная целевая программа предупреждения и ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций, которая предполагает существенное техническое переоснащение пунктов управления, создание национального центра управления, создание системы оповещения и информирования населения по всей стране, создание новых условий для сейсмического наблюдения и контроля за сейсмическими рисками. То есть ряд крупных технических проектов будет решаться в рамках этой программы. И мы планируем в следующем году использовать первые средства, которые будут выделены бюджетом 2006 года. Пока бюджет не принят, но мы ожидаем по этой программе только примерно 450 миллионов рублей получить.

 - Немало средств потребуется и на создание национального центра по предупреждению чрезвычайных ситуаций. Эта работа ведется?

ВОРОБЬЕВ: Да, конечно. В следующем году мы планируем эту работу развернуть в рамках этой федеральной программы.

 - Вопрос в связи с недавними трагическими событиями в Новом Орлеане. Я не знаю, на чьих ошибках учиться проще, на своих или чужих, но, наверное, более мудро все-таки учиться на чужих. И премьер Фрадков на недавнем заседании кабинета министров потребовал прежде всего от вашего министерства такие уроки из событий в Новом Орлеане извлечь. В чем вы видите главные уроки этих трагических событий на американском побережье?

ВОРОБЬЕВ: На ошибках, конечно, нужно учиться, и на своих, и на чужих. И такой тяжелый опыт, который получили службы и власть США, будет, наверное, детально изучен. Пока мы не готовы манипулировать этим опытом, изучая его, анализируя, потому что мы не имеем всех данных. Мы пока официально не получили никаких данных по результатам ликвидации последствий новоорлеанского события, по результатам урагана "Катрина". Надвигается новый ураган. И США буквально сегодня обратились к нам с просьбой оказать техническое содействие с использованием нашей авиации. Мы сейчас с ними сотрудничаем, и если потребуется наша помощь, мы, конечно, окажем. Кроме того, вы знаете, что три российских самолета доставили грузы гуманитарной помощи: это медикаменты и продукты питания, пайки специальные, это палатки и ряд других технических средств, необходимых в этом случае. Спасателей в свое время мы предлагали, они отказались. Они посчитали, что нет такой необходимости. Но это их право, как и право любой страны.
Что касается выводов, которые сейчас можно было бы сделать, однозначно можно сказать, что необходимо улучшать взаимодействие между федеральными органами управления и органами местного управления, связи между населением и властью на местах. Особенно в преддверии таких событий, ведь они же не вдруг произошли. Этот ураган был спрогнозирован. Известно, что Новый Орлеан находится ниже уровня моря, что он защищен плотинами, которые, естественно, могут быть повреждены. Поэтому этого взаимодействия, понимания, общей готовности, слаженности, вероятно, не хватило. Может быть, бюрократическая система сработала, показала свои негативные стороны. Но все это мы слышим пока из каких-то откликов и мнений конкретных людей, в том числе журналистов, которые находятся в этом регионе. Пока еще конкретные выводы специалистов мы не получили.

 - А журналистские мнения могут страдать некоей эмоциональностью.

ВОРОБЬЕВ: Конечно. Отчасти они, конечно, отражают реалии, которые там существуют, но они не дают полной картины, которая необходима для специалистов, для профессионалов, чтобы дать оценку. Поэтому оснований обвинять предварительно кого-либо, что кто-то что-то не сделал, у нас нет. Это нужно изучать и делать выводы. Они обязательно будут сделаны.
Мы изучаем и делаем выводы не только по таким крупным событиям в других странах, но мы любые свои "чээски" тщательно изучаем, по каждой крупной "чээске" мы потом проводим конференцию специальную, мозговые атаки, анализируем, что сделано не так, почему не сделали вот так, чего нам здесь не хватило, как следует переоснастить, допустим, спасательное подразделение, что делать в том или ином случае в следующий раз. Нужно что-то менять - мы меняем, и меняем очень быстро. И технологии свои, и вооружение, и подготовку специальную меняем, если это требуется.

 - То есть в вашем министерстве бюрократическая структура более подвижная, менее закостенелая, чем в остальных. Просто жизнь заставляет.

ВОРОБЬЕВ: Может быть, это странно прозвучит, но мне кажется, что вообще в нашей стране система реагирования в чрезвычайных ситуациях не бюрократична. Она как раз очень эффективна, она мгновенно срабатывает. Не требуется никаких бумаг, никаких обращений куда-либо. Достаточно просто получить согласие президента, доложив ему о событии, чтобы немедленно приступить к работе, если это крупное событие; если это событие несущественное, то достаточно просто принять решение мне или министру, и мы уже работаем. Для этого у нас есть все: ресурсы, право, специалисты, технологии, все есть.

 - Вот только перед лицом опасности у нас, к сожалению, так. Вашу бы практику перенести на остальные сферы жизни, чтобы там не увязали в бюрократическом болоте.

ВОРОБЬЕВ: Это другая жизнь. Чрезвычайка, кризисы - это другая жизнь. Она совсем иная, там работают другие законы, нужны другие знания. Да и технологии зачастую другие нужны. И цели там другие. Цели там таковы: выжить, не допустить гибели людей.

 - А что такое легенда катастрофы?

ВОРОБЬЕВ: Наверное, вы имеете в виду некие сценарии, которые мы заранее создаем, для того чтобы, отыграв их, понять, как мы будем действовать, гипотетически как мы будем действовать в том или ином случае. Такая легенда чаще всего создается для проведения учений или тренировок. Мы знаем, например, что может произойти землетрясение в каком-то конкретном месте. Мы знаем, где скорее всего может быть эпицентр. Мы знаем, какова примерно может быть магнитуда. Исходя из этого, расчетным способом мы можем определить, какие будут разрушения. Исходя из разрушений, можно определить, какие будут жертвы, сколько погибнет, сколько примерно пострадает. Отсюда мы определяем объем помощи, структуру этой помощи, мы определяем временные параметры, которые необходимы, чтобы оказать эту помощь своевременно. Мы анализируем наличие ресурсов, резервов, транспортные потоки. Мы анализируем, какие решения следует принять для того, чтобы вовремя всю работу сделать. И такая тренировка помогает управленцам при реальной катастрофе быстро сориентироваться, быстро принять необходимые и правильные решения, вовремя использовать те ресурсы, которые уже заранее подготовлены для этого.

 - Тут очень важно, такой сценарий расписывая, брать по максимуму, брать наиболее сложный вариант, который может быть.

ВОРОБЬЕВ: Но не всегда требуется брать по максимуму, потому что иногда максимализм заводит в такой тупик! Помните, как было с гражданской обороной во времена Советского Союза, когда говорили: бери простыню и иди в сторону кладбища? Вот и вся программа спасения.

 - Главное - быть адекватным.

ВОРОБЬЕВ: Конечно./radiomayak.ru/

---