18.01.2017 У разбушевавшегося огня есть свой «почерк», и старший дознаватель Елена Костюркина умеет его «считывать»

 - Иногда мы в пригороде проезжаем мимо сгоревших домов, и я сразу вижу: здесь был пожар из-за печного отопления. Муж удивляется, а я просто знаю характерные признаки таких пожаров, - говорит Елена Костюркина.

23 января она в десятый раз отметит День сотрудников органов дознания МЧС как свой профессиональный праздник. До пожарной охраны Елена шесть лет работала в пригородном РОВД. Первым делом, которое поручили расследовать выпускнице школы милиции, был поджог.

Подростком Елена любила читать детективы, особенно Агату Кристи. Увлекалась рисованием, фотографированием. От этого пришлось отказаться – нет времени. Дознаватели остаются на работе, даже когда приходят домой. Квартиры и дома горят чаще всего ночью, поэтому, когда ты на дежурстве, нужно по первому звонку собраться и ехать в любой конец города, а то и за его пределы. Четыре дознавателя работают на весь Горноуральский округ.


Детективы Елена теперь тоже не читает: будни дознавателей далеки от книжной романтики. Окно в небольшом кабинете завалено папками. Это материалы протокола. Что у врачей – история болезни, а у полицейских – уголовные дела, то у пожарных дознавателей – материалы протокола. В папку подшиты не только запись осмотра места пожара, опрос очевидцев и соседей, но и еще куча документов – копии паспортов, свидетельств о смерти, оценка ущерба и еще с десяток, а то и больше, бумаг.


– Ручка и протокол – наши главные рабочие инструменты, - рассказывает Елена. - По каждому пожару мы собираем материалы, в среднем в папке от 20 до 120 страниц. Но иногда объем увеличивается до томов. Например, когда сгорел торговый центр «Стрелец» на Вагонке, от каждого пострадавшего предпринимателя надо было получить договор аренды, оценку ущерба и так далее, это листов десять.

 - На место пожара приезжаете на пожарной машине?

– Я за все эти десять лет только раза три на ней ездила. Нравится, когда мчишь по городу с сиреной. Чувствуешь себя таким важным, таким смелым, - смеется Елена Костюркина. – А вообще-то в нашей работе много рутины, поэтому в отделе текучка кадров: не выдерживают наши мальчишки. Уходят в пожарные – там проще, сутки через трое.

 - Но ваша работа не совсем женская. На пожарах бывают трупы.

 - Бывают. Но мое дело – зафиксировать сам факт смерти. За годы работы привыкла, хотя недавно в мое дежурство был пожар с гибелью в частном доме на Менделеева. Я встала у печки и… не могу дальше двинуться. Ребята говорят: «Лен, да он не обгоревший, не бойся». А я: «Сейчас, сейчас», – и стою. Но самое страшное – это когда дети гибнут. Страшнее ничего нет, - тихо говорит Костюркина и низко опускает голову. Сколько раз она видела «самое страшное» - ее тайна: на эту тему она больше ничего не скажет.

Инспектором по делам несовершеннолетних, как мечтала в юности, Елена не стала. Но свое призвание угадала еще тогда:

 - Мы работаем с людским горем, часто пострадавшие просят у нас помощи и надеются на нас, потому что мы первыми прибываем на место происшествия. Как-то был пожар на улице Победы. Выгорела вся квартира, хозяйка в одном полотенце из душа выскочила, так с этим полотенцем и осталась. Соседи помогли, одели. Наши диспетчеры оперативно узнали, как ей получить комнату в общежитии. Но обычно мы поддерживаем словом, общением. Погорельцам бывает необходимо выговориться, и я их слушаю.

Работа тяжелая, признается Елена, но о том, чтобы уйти, даже не думает.


После месяца в отделе дознания пришла к начальнику расстроенная: «Не могу больше, они, погорельцы, постоянно плачут». Теперь общение с пострадавшими не тяготит, а, напротив, дает почувствовать себя нужной.https://tagilka.ru/news/news_detail/?ID=36558

---