12.10.2015 Россия почти за четверть века участвовала в порядка 500 гуманитарных операциях и проектах по всему миру, заняв одно из лидирующих мест по оказанию чрезвычайной помощи странам, пострадавшим от различных катастроф и военных конфликтов. За это время МЧС РФ эвакуировало из горячих точек 20 тысяч россиян. Об этом и других итогах сотрудничества с ООН в преддверии 20-летия Российского национального корпуса чрезвычайного гуманитарного реагирования в интервью РИА Новости рассказал первый заместитель директора ФГУ Агентство по обеспечению и координации российского участия в международных гуманитарных операциях Эмерком Юрий Бражников.

— Юрий Владимирович, сколько всего операций и проектов уже реализовано за рубежом с участием Российского национального корпуса чрезвычайного гуманитарного реагирования, который будет отмечать 13 октября свое 20-летие?

— Участвовать в гуманитарных операциях мы начали еще в 1992-1993 годах, когда названия корпус еще не было — оно появилось только в 95-м году. Оценка примерно такая — 500 операций и проектов по всему миру, но за 25 лет деятельности МЧС России.

Потребность в гуманитарных чрезвычайных усилиях в то время была очень большая. Они были востребованы и на территории бывшего СССР — Абхазия, Грузия, Южная Осетия, Молдова-Приднестровье. И, конечно, гуманитарная операция ООН на территории бывшей Югославии. Эта операция длилась пять лет и была для нас очень важна, потому что Югославия — страна-союзник, где проживают славянские народы. И второе: тогда же у молодой России не вдруг возникла потребность в таких же усилиях в Центральной Африке — в Руанде. Остановите гуманитарную катастрофу, — так звучало в обращении Организации Объединенных Наций к России.

— Как же удалось реализовать столь крупные задачи?

— Для молодого ведомства, каким являлось МЧС России, это был гигантский рывок вперед с точки зрения совершения гуманитарных операций и проектов на территории России и, конечно, на всем мировом пространстве.

В корпус вошли структуры, отвечающие стандартам ООН, и они стали очень востребованы. Прежде всего, это авиация МЧС, автотранспортные специальные отряды, поисково-спасательные отряды, это знаменитый Центроспас и другие ресурсы сил и средств МЧС России.

Получив опыт Абхазии и Южной Осетии, Россия очень стремительно и квалифицированно вошла в феврале 1993 года в ооновскую операцию на Балканах. Второго февраля, как мне помнится, отряд белых КамАЗов вышел из Ногинска, а 5-го числа они были уже в Белграде, чтобы через три дня разгрузить первую партию гуманитарных грузов в Сараево.

В мае уже был востребован второй такой отряд, потом третий — и вот эта группировка автотранспортных отрядов работала по всей бывшей Югославии: на территории Хорватии, Черногории, Боснии и Герцеговины, Сербии и Македонии.

Дальше помощь была особенно эффективной в 1999 году, когда НАТО бомбила Сербию. Гуманитарная коалиция Фокус в составе России, Швейцарии, Греции и Австрии сделала то, что не смогли в ООН.

Мы и сегодня там эффективно работаем, оказывая помощь Балканскому региону, но уже на базе российско-сербского гуманитарного центра. Вот такая трансформация, прогрессивная трансформация, произошла с нашим присутствием в этом важном регионе.

— А потом ведь была Руанда со страшной гуманитарной катастрофой и огромным количеством погибших людей?

— Когда произошла трагедия в Руанде — первая половина 1994 года, образовалось огромное количество беженцев, которые перемещались из Руанды на территорию Танзании, и эту катастрофу надо было остановить.

Было прямое обращение верховного комиссара ООН по делам беженцев к нашему министру иностранных дел, к правительству России: Спасайте! Другого слова здесь не подберешь…

Мне было сказано: минимум через трое суток вы должны приступить к такой работе. И, действительно, через трое суток наши отряды КамАЗов уже разгружались в Дар-эс-Саламе, в Танзании, и шли через Серенгети, через знаменитые районы, мимо горы Килиманджаро, шли к Руанде.

Выполнив оперативную задачу по доставке продовольствия в лагеря беженцев, увидели, что если мы оттуда уйдем, то ни Танзания, ни Руанда не смогут доставлять туда помощь: собрали местную молодежь под эгидой местных гуманитариев, научили их работать на КамАЗах, которые мы им подарили, и лагеря были обеспечены продовольствием, поступающим в регион по линии ООН.

Можно привести много других примеров, когда мы были востребованы, невзирая ни на какие политические ограничения, погодные, дорожные условия, расстояния. Это нас никогда не останавливало. Мы шли к цели, чтобы спасать людей.

— Сколько же беженцев спасла тогда Россия от голодной смерти?

— 600 тысяч. 300 тысяч — это только лагерь Бинако. Следующий лагерь тоже был 300-тысячный. Да, от голодной смерти. Но мы пошли дальше, мы тогда создали в Руанде автошколу под эгидой программы развития ООН с нашими партнерами из Норвегии. Эта школа потом стала политехническим центром.

Потом уже были подготовлены первые поисково-спасательные отряды. И сейчас уже в Руанде есть свое министерство по чрезвычайным ситуациям и вопросам беженцев. Это ли не пример настоящего содействия развитию маленького государства в зоне кризисов, но, по сути, просто помощь жизненно необходимая.

Проект Автошкола — теперь это уже целая серия проектов этого формата, которые реализуются в Камеруне, Тунисе, Кот-дИвуаре, Иордании и во многих других государствах, где требуется поддержка в содействии развитию.

— Какие страны в первую очередь получают такую помощь?

— Это государства Африки, Центрально-Азиатского региона и, может быть, какие-то другие дальние государства. С ВПП ООН также запущен крупный проект по поставке КамАЗов, чтобы обеспечивать доставку помощи на наиболее сложных направлениях. Например, из порта Джибути в Южный Судан, Эфиопию, Сомали. Наши машины отвечают мировым стандартам.

Кроме того, наши КамАЗы уже традиционно работают на доставке гуманитарной помощи на направлении Узбекистан — Мазари-Шариф (Афганистан) и далее по всему Афганистану.

Проекты с ООН мы выполняем уже на постоянной основе. Проекты содействия международному развитию с программой ООН идут тоже постоянно. Мы эту методику освоили.

— Гуманитарную помощь от России даже Соединенные Штаты Америки принимали, первый раз — после урагана Катрина. Был ли еще такой прецедент?

— Десять лет назад мы впервые оказали помощь Соединенным Штатам Америки, участвуя в спасении Нового Орлеана. Второй раз наша помощь была принята в 2013 году, когда в США были колоссальные снегопады.

Организация Объединенных Наций выступает эффективным координатором. Ну и на двухсторонней основе мы имеем возможность договариваться по совершено уникальным и взаимополезным вопросам.

Я бы хотел сказать, что в крупных операциях все государства действуют плечом к плечу. Здесь нет вопросов о национальности, политической принадлежности и так далее. Действуют как единый механизм.

У Соединенных Штатов Америки, других развитых государств есть мощные национальные структуры. Но тем не менее помощь при реализации суперрисков или при вооруженных конфликтах всегда востребована из-за рубежа. И мы здесь всегда занимаем одно из ведущих мест в мире.

— Юрий Владимирович, можете раскрыть тайну: сколько ежегодно тратит Россия на целевой взнос в фонд Всемирной продовольственной программы (ВПП) ООН?

— Сумма этой помощи, если говорить о нашем взносе, это примерно 30 миллионов долларов в год. Мы не потратили: мы помогли, мы спасли, мы поставили нашу технику. И если необходимо, например, купить муку, то мы тратим доллары в России, покупая помощь у производителей. Россия стала настоящим донором за эти годы. И плюс мы всегда готовы к реагированию. Когда происходят суперриски, мы обязательно будем первыми, поиск и спасение — наш козырь.

— Получается, наша страна уже направила на продовольственную помощь нуждающимся и голодающим где-то порядка 240 миллионов долларов?

— Ну считайте с 2008 года примерно. Но кроме 30 миллионов возникает потребность в течение года, и мы оперативно договариваемся, с подачи МИД России или в рамках призыва ООН, о дополнительных взносах в эту помощь.

— А можете поделиться планами по сотрудничеству с ВПП ООН на ближайшую перспективу, хотя бы на этот год? Где планируются такие гуманитарные операции?

— Афганистан, Таджикистан, Сирия, Сомали, Киргизия и другие. Это доставка продовольственной помощи, это годовой период.

— Есть ли рейтинг стран, помогающих продовольствием нуждающимся государствам и какое место занимает в нем Россия?

— Это примерно диапазон четвертого или седьмого места в мировом рейтинге продовольственной помощи. По оценке экспертов ВПП ООН, Россия является одним из лидеров в борьбе за продовольственную безопасность во всем мире.

— Вооруженные конфликты в мире породили новую задачу — эвакуацию пострадавших. Сколько всего людей эвакуировало МЧС из горячих точек за последние 25 лет?

— В общей сложности это порядка 20 тысяч россиян, которых мы вывезли. Приходилось эвакуировать сотни, а иногда и тысячи людей из района конфликта. Это прежде всего граждане России, но это граждане и других государств, которые нуждаются и в медицинской помощи, и в психологической поддержке, как правило, очень остро.

Из крупнейших эвакуаций — это Белград, 1999 год. Начало бомбардировок. Тысячи человек через Будапешт эвакуировали. Это Багдад. Все российские специалисты и все люди, которые там работали, были эвакуированы: примерно 5 тысяч человек. Это Бейрут — через территорию Сирии. Это Сирия сейчас.

Эти эвакуации очень востребованы, особенно сегодня — это юго-восток Украины, Йемен и, конечно, Сирия… Этот механизм работает ежедневно, потому что мы вывозим людей еще и по санитарным нормам. Это еще большой прирост спасенных — людей, которых доставили сюда, в Россию, и которым оказана квалифицированная медицинская помощь.

— На территории каких стран работали саперы российского МЧС?

— Я вам просто перечислю: Босния и Герцеговина, Хорватия. В Ливане и на Шри-Ланке отряд официально не работал, но там были наша техника, наша методология, наше оснащение. Никарагуа — это пятая страна. Давайте еще Сербию включим и, конечно, Афганистан. Вот семь, значит, государств.

Самое масштабное разминирование было проведено опять же на Балканах, на территории Сербии. Там в экономический оборот возвращено порядка 20 тысяч квадратных метров площадей. Это трассы энергетических сетей, это объекты экономические, которые нельзя было запустить, это места, где работало население по сельскохозяйственным программам и так далее.

В 2008 году мы начали эти работы в большом масштабе, хотя до этого в Боснии и Герцеговине работали и в Хорватии частично по проектам разминирования под эгидой и по стандартам ООН. А здесь, в Сербии, мы уже практически на постоянной основе регулярно работаем над возвращением в экономический оборот территорий, где есть взрывоопасные предметы.

Наши КамАЗы из Ногинска первыми вошли в Кабул, мы первыми разминировали "Саланг", восстановив его в техническом плане для того, чтобы и беженцы там могли перемещаться с юга на север и с севера на юг, и гуманитарная помощь шла по этому коридору. Это 2001-2002 годы, это период антиталибской международной операции.

Через Пяндж сделали специальную переправу вместе с нашими германскими партнерами. По понтону, по самому короткому пути через Кундуз шла помощь как российская, так и Всемирной продовольственной программы и других организаций, которые хотели бы помочь населению Афганистана.

В Кабуле разминировали некоторые объекты, в том числе комплекс зданий российского посольства, это тысячи боеприпасов. Только с территории посольства было снято порядка 300 боеприпасов большой мощности. То есть объемы были колоссальные, время тоже было очень сжато.

Плюс проверка дорог, по которым шли гуманитарные грузы, с точки зрения исключения минной опасности. И Баграм, который был очень сильно заминирован, там мы тоже осуществляли такую проверку. В Баграме один за одним садились наши самолеты с гуманитарной помощью.

Отдельно хотел бы сказать о коалиции — это важнейший механизм гуманитарных операций, где корпус всегда вписывается, потому что он имеет стандарты ООН и хорошо подготовленных координаторов, которые управляют этим процессом. Полное коалиционное содружество, которое действовало по единому плану, всегда достигало единых гуманитарных целей, спасая людей и было устойчиво в политическом плане.

— Саперы МЧС в ближайшей перспективе еще планируют работать на Балканах, например в Сербии?

— Да, конечно. В следующем году мы продолжим работать, если будут оформлены условия. Потребность в них есть, запросы есть. По крайней мере, запросы на самом высоком уровне Сербия формирует.

Мы имеем хорошую готовность, потому что в своей деятельности наши отряды опираются на российско-сербский гуманитарный центр. В отрядах теперь есть и сербские специалисты, которые работают вместе с нашими и все время повышают квалификацию.

Сегодня мы работаем там под эгидой Международной организации гражданской обороны. То есть сложился очень эффективный и отвечающий всем международным стандартам механизм. Мы, конечно, готовы выполнять эти сезонные работы: они обычно с апреля по октябрь проходят, когда есть все природные условия для того, чтобы там работать. Так что колоссальный объем работ, это очень востребованная услуга.

— Сколько уже стран подписали с Россией двусторонние межправительственные соглашения о сотрудничестве в чрезвычайной сфере?

— Более 50 стран — это страны, где есть межправительственные и иные договоренности о выполнении совместных работ. Кроме того, мы работаем под эгидой Организации Объединенных Наций: соответственно, можем присутствовать в рамках востребованных гуманитарных усилий и оказывать помощь любым странам.

Сейчас мы очень эффективно развиваем сотрудничество с Международной организацией гражданской обороны. Поэтому государства-члены МОГО — это фактически наши потенциальные партнеры, с которыми идет обмен опытом и знаниями в области гражданской обороны.

У нас есть коалиционные, многосторонние договоренности. Это в масштабах Содружества независимых государств, Шанхайской организации сотрудничества. Сейчас мы готовимся оформить наши отношения с государствами БРИКС. С Индией и Китаем у нас есть двусторонние соглашения, а с Бразилией соглашение планируется. Бразилия ориентируется на сильную гражданскую оборону. Мы выполняли проекты, и у нас есть договоренности с тем же самым Парагваем, Аргентиной и так далее.

Венесуэла, Никарагуа, Куба — это государства, где мы оказываем помощь и впервые начали выполнять комплексные проекты. Ведь из отдельных проектов складывается целый комплекс задач, которые можно назвать так: создание национальной структуры предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций в той или иной стране. В Никарагуа все началось с разминирования, в итоге мы укрепили гражданскую оборону, укрепили ту национальную структуру, которая у нас называется МЧС.

С Венесуэлой и Кубой меморандумы подписаны, межправительственные соглашения фактически пока не требуются, потому что мы продвинулись очень далеко. Все договоренности носят межправительственный характер по конкретным проектам. В Гаване с 2014 года действует центр пожарной и спасательной подготовки вместе с МВД республики: очень перспективное партнерство. Венесуэла тоже заинтересована в развитии сотрудничества по широкому кругу вопросов, но на первом месте — антикризисное управление.

— Планирует ли Россия создание новых совместных гуманитарных центров, аналогичных российско-сербскому?

— Это стратегическая линия. Уже подписано межправительственное соглашение о создании такого центра в Армении. Мы изучаем вопрос вместе с нашими партнерами в Киргизии о создании там центра с филиалами. Этот регион очень нуждается в такой помощи: регулярной, постоянной, методической. Чтобы все — от обучения до выполнения оперативных задач — решалось на коалиционной основе.

Смотрим, как помочь в обучении нашим таджикским, афганским коллегам, которые тоже нуждаются в содействии. Конечно, мы можем говорить уже и о дальних странах, где такие центры могут быть. Очень перспективными партнерами в этом плане являются тот же Китай и та же Бразилия, где есть и национальные задачи, и колоссальные ооновские заинтересованности. Прежде всего, это тушение пожаров в экваториальной зоне тропических лесов — бассейн Амазонки. Такой опыт будет востребован и в Африке, и в Индонезии.

Гуманитарные центры всегда многопрофильные, они учитывают национальные потребности региона. Это центры, где все решают одну крупную задачу с учетом традиций этого региона. Например, ооновскую задачу уменьшения парникового эффекта. И здесь, конечно, можно иметь хорошие возможности, чтобы действовать совместно с той же Бразилией.

В итоге за 20 лет корпус стал востребованным инструментом МЧС России: запросы поступают от ООН, МОГО и МККК, а также от многих регионов и конкретных стран.

Россия заботится о поддержке этого чрезвычайного механизма, и сейчас как раз мы стоим на пороге его модернизации, учитывая масштабный рост гуманитарных потребностей при бедствиях и конфликтах, а также кризисного управления и обучения на всех уровнях и всего населения.http://ria.ru/interview/20151012/1300448166.html

---